Актриса рассказала, почему расторгла контракт с Голливудом, и про однокомнатную квартиру от государства
— Людмила Алексеевна, в прошлом году вы снялись в двух сериалах: «Интерны» и «Закрытая школа». Какими предложениями вас радуют сегодня режиссеры?
— Сегодня все актеры невостребованны. Но мне грех жаловаться. Я задействована в репертуарных спектаклях, в антрепризах. До сих пор играю Настасью Филипповну в спектакле «Идиот». Мы с коллегами находимся в одной возрастной категории, поэтому играем не возраст, а тему. Достоевский и сам говорил, что этот образ впитал черты характера всех женщин, которых он знал в жизни. Ведь когда женщина заглянула по ту сторону жизни — это важнее, чем просто гладенькое личико...
— Вам приписывали бурные романы с известными мужчинами. Теряли голову от любви?
— У меня было все. Но я никогда не влюблялась в своих партнеров. Иногда поползновения были, но я понимала, что это будет мешать. У меня и сейчас мало друзей среди актеров. При этом у меня со всеми всегда были прекрасные отношения. Я человек мирный и для меня согласие — единственное условие в работе. Если начинаются склоки или интриги, ухожу, становлюсь, как манкурт.
— А это правда, что, будучи супругой сына Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова, Игоря, вы помогли какому-то артисту встретиться с сыном-невозвращенцем...
— Сын советского актера Игоря Дмитриева (в картине «Шерлок Холмс и доктор Ватсон» играл инспектора Грегсона) остался за границей и от него долго не поступало никакой информации. Родственники переживали. И я с советской киноделегацией поехала в Индию, а с нами во все поездки приставляли «стукача». Но мне удалось там встретиться с этим парнем, передать письмо от отца и привезти весточку от него.
— После триумфа картины «Донская повесть» вы объездили со своими другими фильмами многие страны, но потом стали невыездной. Что произошло?
— После Гран-при за роль в фильме «Журавушка» на фестивале в Сан-Себастьяне мне предложили трехлетний контракт с Голливудом, но выставили условие: «Вы должны сняться в пятнадцати фильмах». Наши чиновники от культуры стали чинить мне препятствия, переживали, что мне придется сниматься обнаженной. Я легкомысленно отнеслась ко всем предложениям и сама позволила чиновникам все испортить. В итоге эти обстоятельства заставили меня отказаться от всех предложений.
— Выходит, вас перестали выпускать за границу, чтобы не было соблазнов там сниматься?
— Были другие причины. В те годы я была членом жюри на кинофестивалях в Аргентине и Колумбии, и там за мной начал ухаживать западный продюсер. Он слал мне телеграммы, передавал букеты цветов с записками. Но романа между нами не было. Потом он приехал ко мне на кинофестиваль в Москву, и там кто-то «стукнул» куда нужно. Через много лет, когда все это кануло в Лету, тогдашняя заведующая отделом культуры поведала мне свою версию той истории. Я спросила, почему меня не пустили в Италию, в другие страны? Она рассказала, что в их адрес пришло письмо о том, что у нас с этим продюсером бурный роман и я собираюсь выходить за него замуж и уезжать из страны. Думаю, накляузничали еще и потому, что я была активным членом ЦК ВЛКСМ, делегатом комсомольских съездов.
— А ваша близость к власти как-то помогла вам в творческой жизни или в бытовом плане?
— Все, что у меня есть в жизни, я заработала сама. От государства получила только однокомнатную квартиру в 27 квадратных метров. Остальное достраивала, доплачивала, обменивала и ремонтировала. В Петербурге, на Петроградской стороне, у меня остался целый пантеон квартир: в одной снимала угол, потом друзья пустили в маленькую комнатку. Затем дали комнату в коммуналке, после — двухкомнатную квартиру, которую я отремонтировала и разменяла. В тот период я моталась на съемки сразу в трех картинах, чтобы хватило на ремонт, муж тогда не работал.
К сожалению, наши дороги с Владимиром Фетиным разошлись. Он был замечательный режиссер («Полосатый рейс»), жили мы возле «Ленфильма», и как только я уезжала, начинались друзья, рюмки, он не мог отказаться от лишней стопки... Мне не удалось побороть это в нем. Мы оставались в добрых отношениях до конца, я и в больницу к нему ходила, когда он туда попал. А когда он ушел из жизни, я снималась в Риге.
В ту ночь в половине второго почувствовала, как у меня похолодели руки и ноги. Не могла понять, что происходит. Когда вернулась домой, на вокзале меня встретил второй муж и сообщил, что Володя умер. Его друг, который был в тот момент с ним, сказал мне, что смерть наступила в половине второго ночи. Потом я приводила его в порядок, помогла в организации похорон. При всей его общительности Володя до конца дней остался одиноким человеком...
www.segodnya.ua
