Известная украинская телеведущая («Новый канал»), которая вчера отметила свое 33-летие, рассказала нам о главном дне победы в своей жизни, об отношениях с сестрой Лизой, о сравнении с Тиной Канделаки и панцире из 15 килограммов
— Маша, с праздником! Как отмечать будете?
— Я не люблю отмечать дни рождения. И это не связано с тем, что я становлюсь старше, а не младше. Слава Богу, внутренне я еще не пришла к переживанию по поводу паспортных данных. Я больше нахожусь в размышлениях о том, что делать, и как жить. И почему-то день рождения — это всегда та пиковая точка, когда ты об этом задумываешься. В день рождения у меня одно желание: открыть любимую книгу и читать, чтобы побыстрее прошел этот день. Но при этом я бы не отключала телефон, потому что мне страх как нравится принимать поздравления. Я, как человек, имеющий непосредственное отношение к развлекательному жанру, веселье и танцы на столах рефлекторно за праздник уже не воспринимаю. Для меня настоящий праздник — это мои близкие люди, и в этот раз я соберу их очень узкий круг.
— Наверняка, вас поздравит и Виктор Ющенко (родная сестра Маши, Лизы, замужем за сыном экс-президента Украины Андреем — Авт.). А вы можете его просто так набрать?
— Если говорить про Виктора Андреевича я, как и раньше не могла ему позвонить просто так, так и сейчас не могу. Это связано с моими внутренними ограничителями. Но если мне нужен будет совет или помощь, и я пойму, что это мне может дать только Виктор Андреевич или Екатерина Михайловна, то, наверное, с позволения собственной совести, я смогу сделать этот звонок. Хотя, думаю, я маме скорее позвоню.
— Какие у вас отношения с сестрой Лизой? На людях вы очень дружны.
— У нас 7 лет разницы в возрасте, и, конечно, был период, когда мне было 16, а ей 9, и она была сущим ребенком, а у меня впереди очень много горизонтов и ориентиров, при этом на все это я смотрела сквозь розовые очки. Потому что я — человек, выращенный в тотальной родительской любви. Мама с Лизонькой приехали в Киев уже когда я здесь прожила пять лет. Был период и пропасти, и осознание того, что у тебя взрослая 14-летняя сестра, которую я узнавала с нуля. Потом эта страшная трагедия, которую мы пережили с потерей папы, это все наслоилось, и был период, когда мы просто заново знакомились друг с другом. И лишь когда у Лизы родилась Варюша, наверное, тогда последняя грань противоречий интересов поколений стерлась.
— Вы никогда не думали, что без вашей поддержки, инициативы Лиза бы не оказалась среди людей высшего круга и не стала бы женой Андрея Ющенко?
— Я стараюсь об этом не думать. Это мой долг, и так всегда нас воспитывал папа. Кстати, я помню первое свое возмущение, когда Лизуша родилась. В мою комнату (а мне тогда было 7 лет) принесли младенца, в мое царство, в котором уже висел на стене портрет Никиты Михалкова. И сюда мне приносят вот это! Мало того, что я с ней гулять должна, из-за отсутствия памперсов мне еще приходится из-за нее все время ходить мокрой. И тогда я впервые решила серьезно поговорить с папой о том, что хочу продолжать жить в комнате одна! На что мне было сказано: «Машенька, это твоя сестра. И вы всегда будете вместе!» И в этом, поверьте, и состоит сегодня наша сила, чтобы противостоять всем домыслам и ерунде, что о нас пишут! Вот недавно, например, прочла, что я какими-то ухищрениями сестру замуж за Андрея Ющенко выдала…
— Маша, очень часто, подходя к вам на мероприятиях, журналисты спрашивают уже не о вас и ваших проектах, а о сестре Лизе и ее муже. Вас это не обижает?
— Фу, какая глупость. Вот такие домыслы меня больше всего и обижают. Это же насколько меня нужно не знать, ведь Лиза — это часть меня. Я вам клянусь всем что есть, что я готова меньше говорить о себе, чем о Лизе, если ее необходимо защитить. Моя позиция не говорить о семье в принципе выработалась именно тогда, когда в адрес пары Лиза—Андрей полились водопады грязи, не пойми с чего. Я тогда пережила переворот сознания — наше общество, наши журналисты предстали передо мной в ином свете. И это я — Маша-улыбаша, человек, который на каждом шагу готов был рассказывать про счастье свое, про любовь, про погоду, про работу. Но меня настолько оскорбило мерзейшее отношение к детям, которые фактически ничего плохого, помимо того, что они друг друга полюбили, не сделали этому обществу. Это была моя человеческая реакция. Я видела, как переживает моя мама и мама Андрюши Светлана Ивановна. И об этом никто не написал, потому что это, наверное, было неинтересно. Единственное, что могла сделать я, это взять и закрыть эту тему для общественности. Поверьте, тогда моя рана граничила с обидой и возмущением.
— Вот она, неприятная плата за известность, о которой вы, крымчанка, приехавшая в свое время завоевывать столицу, и не подозревали.
— Я приехала в Киев в 16 лет, то есть, по сути, уже живу здесь полжизни. Но у меня не было цели ее завоевать, у меня была цель здесь выжить! По многим причинам. Чтобы не разочаровать родителей, чтобы не отнестись неуважительно к моему потраченному времени на учебу-учебу-учебу, которой была заполнена практически вся моя сознательная жизнь в Керчи. У меня были планы не покорить мир, а увидеть мир. Это разное! В общем-то, моя жизнь похожа на очень многие жизни студенток из провинции в столице.
— Как думаете, это было больше везение или упорство?
— Я думаю, что в большей степени на это повлияло мое нежелание мириться с трудностями. Я, как человек нормальный, с адекватной оценкой себя, видела в проблеме два вектора их развития. Сдаться, послать все к черту и поехать домой к папе с мамой — не скрою, у меня были такие мысли, причем неоднократно. Помню, как звонила маме на последние деньги по межгороду и говорила, что мне тяжело, у меня нет друзей. К тому же со мной случались какие-то просто уродливые романы, и я понимала, что не везет мне, не принимает меня Киев. Но, с другой стороны, очень присуще мне качество, когда после этого всего я собираюсь и назло всем этим проблемам говорю: «Я не дам себя уничтожить!» Конечно, это сложнее, чем первый вариант, но я пытаюсь в себе это, как вы сказали, упорство культивировать. А что это означает? Собраться, перезагрузиться и искать выход из проблемы. К тому же я никогда не иду на конфликты — я их или обхожу, или решаю. И как лингвист по образованию, считаю, что в эпоху коммуникаций можно договориться обо всем, если ты, конечно, говоришь с человеком, который при здравом уме.
— Помните свой первый заработок?
— Я устроилась в фирму, которая предоставляла работу студентам. Это были сущие гроши — от 20 до 50 гривен в неделю. Я раздавала флаера на выставках, тем самым зазывая на тот или иной стенд. Потом, когда мои работодатели узнали, что я владею английским языком, пригласили работать с иностранными группами, которым уже рассказывала о пылесосах и какой-то технике. Кстати, тогда я себя ужасно чувствовала на публике, хотя некоторые мои друзья шутят, что это было одно из моих первых публичных выступлений. Тогда, наверное, и начала бороться со страхом социума и близкого контакта с большим количеством людей.
— Люди, добившиеся успеха, часто ощущают на себе зависть бывших одноклассников, одногруппников. Вы на себе это почувствовали? Часто бываете на встрече выпускников школы в Керчи, например?
— Я склонна себя успокаивать тем, что зависти нет. Именно потому, что я не общаюсь и, собственно говоря, не была ни на одной встрече одноклассников. В прошлом году с празднования 15-летия окончания школы мне все дружно позвонили и сказали, что просто постеснялись меня отвлекать от работы. В родную Керчь я стараюсь приезжать раз в год. Там похоронен мой отец, там живут мои бабушки с дедушкой и мы с девочками — мамой, Лизонькой и моей Наночкой приезжаем туда, как только находим для этого время.
— Страшно поверить, но уже прошло 14 лет, как вы впервые появились в программе «Подъем» с Юрой Горбуновым.
— Да, Юра Горбунов — это для меня неотъемлемая часть моей профессиональной биографии. Я всегда буду относиться к нему с величайшим уважением. Это человек, с которым мы прошли редкую, к сожалению, на сегодняшний день настоящую школу телевидения.
— А как думаете, почему сейчас нет таких утренних действительно качественных программ, как в свое время ваш «Подъем»? Неужели перестали приходить на каналы талантливые и перспективные, или институты стали готовить меньше специалистов?
— Несмотря на то, что я сама часто провожу мастер-классы в вузах, беседую со студентами, не могу вам дать четкого ответа на этот вопрос. Наверное, поэтому и езжу по разным городам и встречаюсь с молодежью, потому что мне хочется внести свою ноту, ведь я человек, который активно декларирует желание развивать телевидение и делать для него что-то очень качественное. Но наблюдения привели меня к удручающему заключению, что сейчас люди идут на подобные факультеты, школы, курсы просто с желанием стать популярными и узнаваемыми. Конечно, это тоже позиция, которая заслуживает уважения, но пока я не видела ни одного института, выдающего нам настоящие таланты. А их, как мне кажется, по сей день выдают нам кастинги, пробы, случаи, неожиданные встречи.
— Вы не исключаете, что лет через 10 займетесь преподавательской карьерой?
— Я на такой долгий промежуток времени ничего не планирую. Во мне, знаете, отсутствует такая дальноплановость. Я, максимум, могу спланировать неделю вперед. Конечно, если это будет органично связано с моим состоянием, почему бы и нет? Но только не сейчас, мне самой еще учиться и учиться.
— По быстроте речи вас иногда сравнивают с Тиной Канделаки, как вам такое сравнение?
— Да, пожалуйста. Если бы меня только с ней сравнивали, я бы ходила и радовалась. Мне не может это быть неприятным. А свою скорость речи я объясняю только прямыми эфирами, потому что в них есть одно основное правило: ты никогда не должен допускать провисания темпоритма. Этому меня научил «Подъем». Хорошо это или плохо в современном телевидении, не знаю. Частенько мне делают замечания люди, которых я слушаю и мнение которых для меня важно. Но, будьте уверены, я постоянно провожу работу над ошибками.
— А желание попробовать себя в кино есть?
— Честно скажу, я отдала это решение на волю судьбы. Я, к сожалению или к счастью, не из тех артисток, которые бегают на пробы и вгрызаются в глотку режиссеру. Те пробы, на которые я ездила, я успешно проваливала, потому что я, опять же, человек прямого эфира и все делаю с первого дубля. Ну, а большинство сценариев мне пришлось отослать обратно, настолько они были «мыльными».
— Маша, глядя на вас, думаю: почему вы до сих пор не уехали в Москву? Могли бы там сделать большую карьеру, ведь предложения, как мне кажется, поступают вам часто?
— Вы ошибаетесь. Мне не поступали в больших количествах предложения из Москвы. Дело в том, что если ты начинаешь чего-то хотеть, Вселенная своими бурями и вихрями начинает привносить желаемое в твою жизнь. А я никогда не хотела работать в Москве. Я достаточно патриотична в своей телевизионной деятельности и искренне верю в то, что могу сделать что-то для украинского телевидения. Ну что ж все выезжать-то будут, Господи?! И в Москве говорить: «Ой, Бог миловал, из Киева-то вырвалась». Нет, у меня такой амбиции нет.
— Кроме того, что вы телеведущая, вас иногда называют светской львицей…
— К моему сожалению. Когда произносят это словосочетание, я сразу представляю взъерошенную, в стразах и перьях хищницу, которая всячески хочет попасть в объектив фотоаппарата. Я действительно бываю в свете по причине исключительно личного интереса, все же остальное — работа. Я в этом бизнесе 15 лет, и, конечно, у меня есть друзья, дизайнеры, артисты, которых я хочу поздравить. Недавно пресса задавалась вопросом, почему я пришла на концерт Киркорова. Ничего, что там была вся пресса? А мне, по личному звонку Филиппа Бедросовича, уже и зазорно пойти?
— Как часто ведете корпоративы?
— Не часто, ведь , опять же, все, что делаю, меня должно будоражить. Проводить 10 корпоративов в месяц, игры «прыжки в мешках» уже не могу. Устала, наверное, переросла. К тому же я думаю, что у меня немаленький для украинского рынка гонорар, и, соответственно, количество предложений значительно уменьшилось за последние годы.
— Вы согласились бы провести день рождения какого-нибудь олигарха за баснословную сумму?
— Конечно, а почему бы и нет? Это же мой заработок. Это моя работа, а значит я буду работать на полную мощность, иначе не умею.
— Вы родились в месяц, когда мы празднуем День Победы. А какой ваш день в жизни вы можете назвать таковым?
— Мой личный день победы случился, когда я заняла первое место на Всеукраинской олимпиаде по английскому языку. Это может показаться хвастовством, но теперь представьте. Керчь, средняя школа № 19. Крым, до моего появления на олимпиаде, занимал всегда 12—15-е места. В один день я стала королевой, об 11-класснице из Керчи написали все крымские газеты. Тогда я поняла: это мой пропуск в ту жизнь, о которой я ничего не знаю, но которая меня так манит. Мы же не учили украинского языка в школе, с 5-го класса я занималась только английским и русским. Причем я занималась иностранным с репетитором подпольно, это же была советская школа. Все сбережения родителей уходили на мою учебу. Конечно, свадьба (Маша замужем за финансистом Тимуром Хромаевым с 2003 года. — Авт.), рождение Нанушки, первые мои профессиональные победы — этого всего могло и не быть, если б не та одна моя личная победа.
— Знаю, что у вас в роду были русские, татары и поляки, как в вас самой это проявляется?
— Да, о моих корнях мне рассказывали родители. А как проявляется? Мне кажется, во внешности что-то восточное у нас определенно есть. У меня еще не так, но у мамы и бабушки — точно. Бабушка наша Лиза была сиротой, и из-за раскосости глаз ей дали фамилию Татарова, что наводит на мысли, что где-то татарское иго таки пробежало своей кавалерией (смеется).
— У вас есть вредные привычки?
— Не знаю, можно ли назвать мою излишнюю эмоциональность вредной привычкой, но она есть. У меня сперва следует реакция, а потом я начинаю обдумывать. Ну, что еще? Чем я становлюсь старше, тем больше я думаю — не слишком ли я к себе требовательна? Мой патологический перфекционизм всегда помогал мне, а сейчас я стала думать, нужен ли он.
— В свое время именно из-за своего перфекционизма вы решили похудеть? Чтобы соответствовать стандартам экрана?
— Друг мой, я должна себе нравиться. На меня смотрят миллионы людей. Как я выгляжу сейчас — это мой труд. Я над этим пашу, иногда набираю — и, соответственно, для кого-то становлюсь «беременной», потом худею — и все думают, что я больная и умираю.
— А что — тогда, в «Подъеме», вы себе разве не нравились?
— Нет! У меня тогда еще были проблемы со здоровьем, я спала по два-три часа в день, и с тех пор всем женщинам говорю: «Спите, милые, как минимум 7—8 часов —и вы будете худеть». Поверьте, так, как я знаю цену сну, не знает никто. В то время самое большое мое испытание было каждое утро делать вид, что я счастлива в панцире из лишних 15 килограммов. Сейчас форму мне помогают поддерживать мой тренер, диета, сон, положительные эмоции. Тут нет ничего необычного — я не ем мучного, сладкого. А мой тренер привозит мне протеиновые батончики, чтобы я не съела какую-нибудь фигню, типа бутерброда. Поверьте, я контролирую все, что в себя закладываю.
— Вернемся к работе. У вас осенью выходит новый проект, посвященный великим украинцам. Можете подробнее расссказать?
— Это большой эксперимент. Решение, заниматься им или нет, я принимала в январе, в период, когда думала, что мне делать дальше, ведь за прошлый год я сделала больше 7 проектов на Новом канале. Но пока говорить о новом проекте мне не очень хочется. Скажу только, что речь в нем будет идти о самых известных людях Украины. Сейчас я нахожусь в той стадии, когда хочу делать что-то важное и качественное.
— А как же прямые эфиры?
— О, прямые эфиры — это моя слабость. Это то, чего я жду, именно поэтому я сейчас не особо фигурирую в эфире — не хочу, чтобы меня было много, чтобы меня было видно и слышно из каждого утюга, как это было в прошлом году, из-за чего я очень переживала. Но я по-прежнему считаю, что прямые эфиры — это лучшее, что может показать настоящее современное телевидение.
www.segodnya.ua
